Максим Яковлевич Смоляков

Увеличенная фотография (JPG, 409 КБ)

Рассказ узника под №32131»

Смоляков Д.Н. — служба тепловодоснабжения, Смоляков А.Н. — КЦ «Прогресс»

Наш рассказ о нашем дедушке Смолякове Максиме Яковлевиче, о его нелегком жизненном пути, особенно в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.

Родился дедушка 2 марта 1916 года в деревне Змеевка, Ленского с/совета, Кунгурского района, Пермской области в бедной крестьянской семье.В 1927 году закончил начальную школу. С декабря по август 1932–1933 г. окончил 9-ти

месячные курсы по подготовке учителей начальных школ при Кунгурском педучилище.

Заочно закончил семилетку, а затем и педучилище и в июле 1939 года получил аттестат об его окончании.

В сентябре 1939 г был призван в Красную армию. По апрель 1941 года служил на Дальнем Востоке в 362 ОТБ, с мая 1941 года в Брестской области в 127 танковом полку, 205 мотодивизии. В ночь с 21 на 22 июня 1941г дедушка находился в наряде — дежурным по парку, где находилась техника. Во второй половине ночи поднялся густой туман. В нескольких шагах ничего не было видно. В 4 часа утра над парком появился самолет.

Звук его был подозрительным. А через несколько минут земля задрожала от взрыва падающих авиабомб в стороне станции Бронь гора. Так началась война. Парк техники был укомплектован учебными легкими танками Т-26,у которых было много дефектов, но все же в бою можно было использовать, писал в воспоминаниях дедушка:

Наша рота первой вывела машины на Минское шоссе и двинулась по направлению города Кобрино. Полчища немецких тяжелых бомбардировщиков летели в сторону Минска и возвращались на свои позиции, сея смерть и разрушения.

Во второй половине дня 22 июня 1941г несколько учебных танков Т-26 на окраине города Кобрин заняли оборону. По соседству находилось пехотное подразделение. В ночь с 22 на 23 июня наша разведка не далеко от города обнаружила противника, который не предпринимал активности. Нам было приказано замаскировать технику, что было сделано, затем набить пулеметные диски патронами, которые привезла машина из боепитания, шофером Копненым. Утром 23 июня экипажам танков был дан приказ продвинуться в западном направлении развернутым строем за ложбину, по которой протекает речка, но не по мосту, по которому идет Минское шоссе. Возможно, что мост заминирован. Наша машина шла впереди и первой спустилась в лощину, склоны которой были очень крутые, а в речке забуксовала, так как дно ее было болотистое и илистое. Остальные танки остановились.

С полудня немцы начали принимать активность. Со стороны Бреста появилась колонна мотоциклистов, по которой мы открыли из пулеметов огонь. Из нашего экипажа командир Плотников и заряжающий Попков взяли пулеметы, и вышли на бугор, залегли и стреляли по немцам. Я продолжал пытаться вызволить из лощины машину. Немцы отошли. Разведка доложила, что со стороны Бреста и Пинска движутся колонны тяжелых танков врага. По нашим танкам враг открыл огонь. Танки открыли ответный огонь. Нашему экипажу на помощь пришел танк командира роты старшего лейтенанта Жука. Подцепили трос, но, сколько не старались, вытащить машину не удалось: уж сильно она увязла в иле и врезалась моторной частью в берег. К тому же начался сильный обстрел вражеской артиллерией города и танков. Были выведены из строя танки Колегова и Николаева. Старший лейтенант Жук отцепил трос от своей машины и его танк ушел к городу. Командованием был послан боец Самарцев, чтобы передать приказ об отводе машин в восточную часть города Кобрино, машины, которые были не на ходу, пришлось вывести из строя. Я оборвал провода в моторной части, повредил мотор, заводное устройство и перешел в башню, заглянул в прицельное устройство и в это время над позицией кружил немецкий разведчик. Я зарядил пушку, навел цель с упреждением на самолет, выстрелил, нажав на спусковое устройство. При откате лафета спусковой трос лопнул. Но я зарядил пушку второй раз и нажал на рычаг спуска правой рукой, раздался выстрел, при откате лафета сильно ударило по руке. Я наблюдал в прицельное устройство и хорошо заметил, как немецкий разведчик накренился и пошел к земле. Выстрел оказался удачным. По воздушной цели стрелять была возможность та, что танк стоял, как бы на дыбах. Но затем пришлось вынуть замок орудия бросить в воду, молотком разбить прицел. В это время на мою машину обрушился шквал противотанковых мин, разорвало гусеницу и сорвало подвеску. Я взял пулемет и стал выходить из танка. В это время в боковую часть ударилась мина, и осколка ми  поранило мне руку и шею, но ранение было легким. Около машины оказался тяжелораненый боец, которому я пытался оказать помощь, но он скончался. Я присоединился к группе солдат и из пулемета открыл огонь по группе немецких мотоциклистов. Наша стрельба постепенно утихала, так как кончились патроны, а фашистские танки, шедшие по Пинскому и Брестскому шоссе, вышли в город. Мы оказались отрезанными. Сделали попытку укрыться в посевах ржи, прорваться к шоссе и укрыться в лесу.

К посевам подошли немецкие машины, из которых вышли солдаты и прочесали посевы. И вот фашисты группу за группой сгоняют в одно место советских бойцов. А по шоссе беспрерывно двигалась немецкая техника: танки, броневики. Охрана отвлеклась разговорами с танкистами, которые остановились и мы с одним бойцом, лицо которого сильно было поранено осколками вражеской мины, воспользовавшись этим отвлечением, юркнули в посевы ржи и поползли по направлению к шоссе, идущему из Пинска на  Кобрин. Недалеко стоял отдельный дом. От него в нашу сторону шла женщина, неся что- то в подоле. Наше исчезновение немцы не заметили, и всю группу советских солдат увезли к городу. Мы с товарищем доползли до конца посевов и остановились, а женщина подошла к нам. Она плакала, беспокоясь о своем муже, который служит в Красной Армии.

Она подала нам небольшую головку сыра и, пожелав укрыться от извергов, и ушла. В это время со стороны Кобрино шла по направлению к нам группа солдат, одежда которых была похожа на нашу защитного цвета, только с погонами, с автоматами. Ни слова не говоря, показывая оружием, чтобы мы шли. Уже после мы поняли, что это немецкие диверсанты, которые уже раньше были заброшены в город, одетые под вид советских бойцов, Они отвели нас в город на сборный пункт. Здесь горели дома от разрывов немецких снарядов. Старушка у которой сгорел дом, ошалела, металась по пепелищу, зачем-то направилась к эсэсовцу, который сшиб ее прикладом автомата. Бедная женщина поползла прочь. Фашисты начали выискивать комсомольцев, коммунистов, комиссаров, срывая с головных уборов красные звездочки, петлицы с обмундирования. Улучшив момент, группа товарищей, в которой был и я попытались сделать побег между горевшими домами, но впереди оказалось оцепление. Фашисты охватили на выбор, двух бойцов, один из которых был совсем юный, поставили перед пленными и расстреляли. Началась жизнь в неволе среди озверелой фашистской орды. Около недели несколько сотен пленных русских держали на окраине Кобрино без пищи, затем отправили на польскую территорию Бяла-Подляска в 307 фашистский шталаг, где было сосредоточено 13 тысяч советских пленных. Начался настоящий ад. Этот прифронтовой лагерь был организован под открытым небом на картофельном поле. Огромная территория была разделена колючей проволокой на клотки-кошары. Огромная смертность пленных началась из-за разразившейся дизентерии. Фашисты неделями не давали пищи. Картофельная ботва и зелень, находившаяся в лагере, быстро была съедена. Территория лагеря превратилась в пустыню. Никакой медицинской помощи не было. К ночи и в дождливую погоду зарывались в песок.

В конце августа 1941г нас из 307 шталага переправили в 310 шталаг находящийся в районе Гамбурга. Сентябрь месяц. Территория лагеря была окружена лесом. Начались дожди, туманы. Спрятаться от сырости было негде. Спасались, как и в 307 лагере «Зажимом». Ставали по человек 50–100 плотно друг к другу и своими телами согревались. Пища состояла из бурды, сваренной из нечищеных бураков, от 0,5 до 0,75 литра. К голоду присоединился холод. На каждом шагу валялись — трупы — скелеты, обтянутые кожей, с раскрытыми ртами и «стеклянными» глазами.

Стали массово строить землянки. Самодельными ножичками, сделанными из гвоздей, «перегрызали» деревья, валили их, из них «нагрызали» балки, закидывали ветками, покрывали дерном. В таких лежанках можно только было лежать. Фашисты, ради забавы, особенно в ночное время, нападали на землянки, расшатывали, разрушали их, люди погибали под хохот и игру в губную гармошку немцев.

В октябре 1941 г нас отправили в Бухенвальд, предварительно сделав, регистрацию и присвоили, каждому пленному определенный номер. Человек окончательно терял свое имя, а превращался в «номер» в бессловесное животное, из которого фашисты старались выбить все человеческое.

Вот что писала газета «Искра» в рубрике «Искровская среда», г. Кунгур, Пермской области.

Под номером 32131.

У завуча начальных классов Ленской школы Максима Яковлевича Смолякова трудная судьба. 6 лет в молодости довелось выдержать жесточайший экзамен на мужество. Танкист Смоляков в июле 1941 года попал в фашистский плен. Комсомолец, советский человек не хотел мириться с рабской долей, за что и был отправлен в лагерь смерти — Бухенвальд.

…Глуховатым, ровным голосом Максим Яковлевич рассказывает о своей жизни в плену. Человек без имени, №32131,перенес все ужасы Бухенвальда, Заксенхаузена. С киркой и лопатой он надрывался на каменоломне, разгружал баржи с песком. В команде узников под названием «Глинка». Через месяц из 400 человек остались живые только 30. Были в лагере и команды «Вшивая», «Ходуны». Жертвы первой команды разводили насекомых. Фашистские солдаты ежедневно проверяли заключенных, за потерю хоть одной вши узник мог лишиться своей жизни. А ходуны были обречены на бессмысленную, изнурительную ходьбу с утра до вечера по лагерному плацу. Была и команда «Резерв». Это те, кто ежедневно могли быть уничтожены. Их морили голодом, морозили под дождем и ветром. День и ночь дымили смрадом трубы лагеря смерти. Ежедневно сотни людей кончали жизнь в крематории. До мая 1945г. Максим Яковлевич Смоляков, узник №32131 был на грани жизни и смерти. Их колонна, отправленная из Бухенвальда на верную гибель, разоружила в пути охрану и вышла на соединение с наступающими советскими войсками.

Обо всем этом Максим Яковлевич Смоляков рассказал на Искровской среде в редакции. На встрече с бывшим узником Бухенвальда присутствовал многочисленный актив читателей. А. Шадрин, журналист.

Все ужасы лагерной жизни, в фашистских концлагерях, наш дедушка описал в своих воспоминаниях. Для нас и наших детей они являются ценнейшим материалом в понимании нашей жизненной позиции в сохранении мира и решительному воспрепятствованию возрождения нацизма и национализма.

Большая группа бывших узников Бухенвальда и Заксенхаузена была мобилизована в вооруженные силы оккупационных войск Советской Армии в Германии. Пройдя военную переподготовку и неоднократные проверки в соответствующих органах, распределили по соответствующим военным подразделениям, в частности, я — пишет в своих воспоминаниях наш дедушка — попал в 39-ю стрелковую гвардейскую дивизию на охрану демаркационной линии с американскими войсками, а затем отозван в военную комендатуру города и района Эйзенах.

С союзниками, американцами, у нас были постоянные контакты. Ходили, друг к другу гости, разговаривали на интернациональном языке: в одной фразе были и русские, и немецкие, и английские слова, и мимика. Встречи были дружеского характера, на основе взаимоуважения. Всегда стремились «Забывать» друг у друга свежие газеты.

Длительное время пришлось служить в одной из военных комендатур города и района Эйзенах. Выполнял должность писаря роты охраны комендатуры. Приходилось бывать в деле по ликвидации банд, орудовавших некоторое время в Германии.

В конце февраля 1945 года был демобилизован по Указу. 1 января 1946 г. Был уже в Москве, проездом. В первых числах января 1946 г. Я прибыл домой, в Веслянку. Встретила меня на станции Кунгур жена Анна Васильевна, которая и доставила на «клячонке» домой.

После демобилизации отдыхать не пришлось, а сразу включиться в трудовую и общественную деятельность. Вначале был агитатором и руководителем по подготовке культобслуживания для избирателей Вселенского избирательного участка. Организовали художественную самодеятельность, постоянно выступали перед населением на выборах, праздничных мероприятиях.

С 1946 по 1948 гг. работал учителем начальных классов в разных школах района. В основном на замене уходивших в декретный отпуск учительниц.

1948–1949 гг. стал работать на постоянном месте в Ленской школе (начальные классы). В это время несколько раз проходил переподготовку по повышению квалификации учителей при Пермском И.У.Ц. и так вся оставшаяся жизнь оказалась связанной с учительской работой, с обучением грамоте детей начальных классов. В 1962 году приняли в кандидаты КПСС, а после похождения кандидатского станса, в ноябре 1963 года, стал членом КПСС.

В 1964году участвовал в областном съезде учителей Пермской области. Группе участников этого съезда Указом Президиума Верховного Совета РСФСР было присвоено звание заслуженного учителя РСФСР, в том числе и нашему дедушке.